Вальтер Шелленберг - Мемуары [Лабиринт]

Маклелланд, говорил Бехер, является председателем комиссии по военным беженцам. Он уже встречался с ним один раз, при этом не назвав своего настоящего имени. Поэтому он не может утверждать с уверенностью, что это был сам Маклелланд. Гиммлер потребовал в январе 1945 года от Мюзи, чтобы он являлся единственным представителем всех еврейских организаций в Швейцарии, так как иначе ход переговоров осложнился бы и их результаты оказались бы под угрозой. После вывоза первой партии евреев в количестве 1200 человек, осуществленного согласно договоренности с Мюзи, Бехер не успокоился и представил Гиммлеру подборку вырезок из швейцарских газет, в которых злонамеренно были отражены только теневые стороны перевозки. Одновременно Бехер предостерег Гиммлера от продолжения операции «Мюзи», так как еврейская организация д-ра Штернбуха играла совершенно второстепенную роль, что утверждал и Сали Мейер. Поиски Бехера, которые могли повредить переговорам с Мюзи, я пытался нейтрализовать, обратившись к Гиммлеру с вопросом о доверии, предложив ему поставить на мое место Бехера, может быть, он больше моего разбирается в политике. Во всяком случае в сделках я пользуюсь более «чистыми» способами, чем Бехер. Я упомянул также и о барышах, полученных Бехером в деле с Манфредом Вайсом и венгерскими евреями. После этого Гиммлер приказал Бехеру действовать в Швейцарии только по моим указаниям. Впоследствии Гиммлер поручил ему передать англичанам и американцам концлагерь Берген-Бельзен. Бехер так и не дал о себе знать и не принял возложенного на него поручения. Он совершенно исчез из моего поля зрения до самого конца войны.

6) Гиммлер дал г-ну Керстену досье д-ра Штернбуха потому, что Кальтенбруннер предупредил его, что фотокопии телеграмм и вырезки из газет, которые г-н Мюзи привез с собой, может быть, были сфабрикованы Штернбухом и Мюзи. Поэтому Гиммлер хотел получить через д-ра Керстена оригиналы американских газет от 8. 2. 1945 г.

7) Поездка была отложена, потому что Гиммлер не мог решиться принять г-на Шторха. Таким образом, все приводившиеся причины были лишь отговорками.

8) Верно, что в феврале 1945 года была расшифрована телеграмма, посланная, насколько мне помнится, из польского консульства в Иерусалиме в Лондон. Речь в ней шла о положительных результатах переговоров г-на Шторха относительно освобождения еврейских женщин из Берген-Бельзена.

9) Я припоминаю, что обергруппенфюрер Бергер рассказал мне о полной эвакуации всех концентрационных лагерей для заключенных и военнопленных, и что он, посовещавшись со мной, не выполнил этот приказ в лагерях, находившихся в его ведении.

10) В ответ на этот вопрос я позволю себе сослаться на мои дневниковые заметки, переданные Вам. В особенности я хотел бы заметить, что благодаря различным обещаниям Гиммлера, путем задержки приказов в их движении сверху вниз, а также в результате сотрудничества с д-ром Брандтом, удалось приостановить эвакуацию лагерей, несмотря на то, что Кальтенбруннер, вопреки обещаниям Гиммлера, отдавал приказы об эвакуации. В результате значительная часть лагерей избежала эвакуации. Главным образом имеются в виду лагеря Бухенвальд, Берген-Бельзен, Терезиенштадт и множество других в Южной Германии.

С наилучшими приветами. Ваш,

(Подпись)

22 января 1945 года я получил от генерала Шелленберга задание освободить некоторое количество евреев из различных концентрационных лагерей в Германии и передать их в Констанце, на швейцарской границе, г-ну Мюзи, президенту еврейского союза. Генерал Шелленберг сказал мне, что он поддерживает связь с г-ном Мюзи с октября 1944 года, был с ним вместе у Гиммлера, чтобы получить от него разрешение на освобождение евреев. Гиммлер, по его словам, уже обещал ему освободить несколько еврейских семей. Но несмотря на разрешение Гиммлера, оказалось невозможным разыскать эти семьи, поэтому Шелленберг поручил мне, используя мои личные связи, любой ценой добиться освобождения лиц, о которых шла речь. Сначала я связался с группенфюрером Мюллером, шефом тайной государственной полиции, и попросил его разрешить мне самому заняться поисками еврейских семей. Мюллер отклонил мою просьбу на том основании, что я не являюсь сотрудником гестапо и поэтому не имею права быть посвященным во внутренние дела этой организации. В конце концов он сообщил мне, кто из его сотрудников занимается такими делами, и разрешил мне только связаться с ними в личном порядке. Хотя эти сотрудники сообщили мне ложные сведения о разыскиваемых лицах, указав, что они не обнаружены, мне удалось через центральное управление лагерей, при помощи д-ра Берндорфа, обнаружить местонахождение хотя бы части лиц, в частности, братьев Роттенбергов, семьи Бергер-Роттенбергов с детьми и нескольких французов. О местонахождении остальных мне должны были сообщить через несколько дней, так как некоторые лагеря, которым угрожало приближение противника, уже эвакуировались. Несмотря на повторные запросы и непрерывные поиски, мне так и не удалось что-либо узнать о местопребывании остальных лиц.

Примерно в то же время генерал Шелленберг сообщил мне, что он вместе с д-ром Мюзи, который со своей стороны поддерживает связи с исполнительным комитетом Союза раввинов Соединенных Штатов Америки, представленным в Швейцарии г-ном д-ром Исааком Штернбухом, составил план, согласно которому предполагается освободить всех евреев, находящихся в немецких концентрационных лагерях, и переправить их железнодорожным транспортом в Швейцарию. Г-н Штернбух, сказал он, достиг договоренности с еврейской организацией в Америке относительно того, что после короткого пребывания в Швейцарии евреи, прибывшие из концлагерей Германии, будут перевезены в Америку. Этот план был в присутствии д-ра Мюзи обсужден с Гиммлером, который, как утверждал Шелленберг, дал свое согласие. Цель этой акции заключалась в том, чтобы вызвать в международной прессе благоприятные отклики, которые впоследствии позволили бы создать более здоровую атмосферу вокруг Германии. С одной стороны, для безопасности операции, а с другой, чтобы узнать, насколько значительна была еврейская организация, Гиммлер потребовал от организации раввинов сумму в пять миллионов швейцарских франков, которая до окончания акции должна была находиться у д-ра Мюзи. Впоследствии планировалось перевести эту сумму Международному Красному Кресту, чтобы тот имел возможность помочь терпящему лишения немецкому населению.

Следовало как можно быстрее начать отправку первого транспорта. Поэтому я снова срочно связался с шефом тайной полиции, группенфюрером Мюллером и надлежащими инстанциями полиции безопасности, а также с начальником лагеря Терезиенштадт. Мне удалось, вопреки бесчисленным препятствиям, чинимым мне со стороны этих инстанций, преодолев трудности, вызванные тяжелым положением транспорта (ежедневные бомбардировки), добиться того, что 5 февраля 1945 года из Терезиенштадта в Констанц был отправлен первый специальный поезд, составленный из семнадцати вагонов, в которых находилось 1200 евреев. Из Констанца поезд мог идти в Кройцлинген. Следует заметить, что предоставления специального поезда и включения его в график движения удалось добиться лишь в результате личных переговоров и личной инициативы, не получая поддержки ни от одной имперской инстанции, которые противились всеми мыслимыми средствами не только освобождению, но и перевозке евреев.

Чтобы упрямство лагерного начальства не поставило под угрозу успех моего предприятия, я сам отправился в Терезиенштадт. Здесь при формировании колонны отъезжающих создалась ситуация, необычная для человека, не посвященного во внутреннюю жизнь лагеря. Когда в лагере было объявлено, что в Швейцарию должно быть отправлено 1200 евреев, и желающим предложили записываться, в ответ заключенные, вопреки предположениям, не бросились, обгоняя друг друга, называть свои фамилии. После длительных колебаний записалось лишь несколько сотен человек. Поскольку, с одной стороны, я не мог объяснить себе столь своеобразного поведения узников, а с другой, обязан был набрать именно 1200 человек, я осведомился о причинах этого более чем сомнительного явления. В конце концов выяснилось, что все они были твердо убеждены в том, что их хотят отправить в Освенцим, где им грозила гибель. Даже когда поезд уже был в пути, среди пассажиров нашлось немало пожилых людей, которые никак не могли поверить, что они на пути к свободе. Лишь позднее, когда поезд взял направление на Судеты, и мне удалось завоевать доверие участников нашего путешествия своим участливым к ним отношением, оцепенение, сковавшее их, постепенно проходило, и, наконец, люди, словно освободившись от зловещего кошмара, стали чувствовать себя непринужденно и повеселели.